Вопрос: Понравилось?
| 1. Да! | 101 | (100%) | |
| Всего: | 101 | ||
[
Это был прохладный дождливый день. Весна только началась, но ее присутствие уже отчетливо ощущалось везде, от изменений в природе и до изменений в душе. Я люблю дождь. Гулять под дождем, слушать шум дождя, ощущать капли дождя на лице. Дождь успокаивает, позволяет расслабиться и собраться с мыслями. Он смывает все лишнее, оставляет только самое важное. Считается, что дождь и грусть неотрывно связаны друг с другом как единый символ. Но ведь я не обязан быть грустным если на улице дождь, не правда ли?
Я бы мог проводить ее до кафе. Мы бы говорили о погоде или о каких-нибудь других ничего не значащих вещах, а потом я бы попросил у нее номер телефона, е-мейл или адрес ее страницы в интернете. Любой, все равно какой способ, лишь бы не потерять друг друга в толпе. Конечно, она бы могла отказаться и тогда не было бы никакого продолжения. Все же мы случайно встретились и все еще чужие друг другу люди. Люди встречают друг друга на улицах каждый день. В этом нет ничего необычного, ничего особенного. Но если вдруг по какой-то причине она бы улыбнулась мне и оставила свой номер телефона. Что тогда? 
В какой момент человек перестает быть просто знакомым и становится другом? Я не знаю. Можно общаться много лет и все равно чувствовать отстраненность, а можно за пару дней упасть друг к другу в объятия. Почему так происходит? Некоторые люди боятся слишком быстро сокращать дистанцию, им нужно время и навязчивость часто воспринимается как агрессия. 
Она стояла на перекрестке и ждала. Да, именно этим она и занималась последние несколько дней. Ждала, но чего? Скорее всего она сама не знала ответа на этот вопрос. 
Несколько дней назад И-тян не ответил на ее звонок. Просто не взял трубку. Тогда Джун не придала этому значения. Мало ли? Занят был, не услышал звонок или забыл телефон дома, но потом он не перезвонил. Вместо привычных гудков противный голос в трубке сказал ей, что абонент вне зоны доступа. Тогда Джун почувствовала пустоту, как будто кусочек выпал из мозаики ее привычной жизни. Это было странное ощущение, неприятное. Будто все как обычно, но чего-то не хватает, чего-то важного. Как быстро люди замечают, что кто-то пропал из их окружения? День, два, иногда неделя... это происходит по-разному. Отсутствие кого-то важного мы ощущаем практически сразу, а о ком-то можем вообще не вспомнить.
Идеальный план, до осуществления которого Джун решила сделать еще кое-что, благо немного времени было в запасе. Она приготовила бенто! Потому что... потому что это так естественно готовить для того, кого любишь. А еще потому, что еда это очень важно. Тот, кто умеет вкусно готовить, владеет чувствами людей. Вкус ничем не отличается от слуха, зрения и осязания. Можно увидеть что-либо прекрасное, можно слушать музыку, а можно радоваться вкусу и чувствовать себя сытым. Еда, разделенная с другом, - самая лучшая. Конечно, можно готовить себе самостоятельно. Это все умеют, но иногда приятно, чтобы друг сделал что-то для тебя. Сделал не потому, что ты действительно в этом нуждаешься или не можешь сделать сам. Просто этот человек важен для тебя, а ты важен для него. 
От громкого писка будильника я просыпаюсь и чуть ли не падаю с тумбочки. Спустя мгновение просыпается моя хозяйка, неохотно смотрит на часы, а затем буквально вскакивает с кровати. Одной рукой запихивает себе в рот оставленную с вечера булочку, другой - что-то торопливо пытается найти на столе, на меня она даже не смотрит. Ну что ж, я все понимаю, сегодня особенный день для нее и для меня. Можно и подождать, пока Наоми-чан наносит макияж и надевает красивое красное платье в стиле лолита. Ожидание затягивается, я наблюдаю, как хозяйка собирается, и в очередной раз радуюсь тому, что я кукла и мне не надо каждый день заново раскрашивать себе лицо! 
Наоми-чан выбегает из дома, в одной руке у нее сумочка, в другой – я. Я знаю, что Наоми направляется к станции, потому что все наши совместные прогулки начинаются со станции, будь то Тенши-но-Мадо или же прогулка в парк. Интересно, долго ли придется ехать в этот раз, а то долго я в этом кошмарном пакете не высижу.
Пока я молюсь о новой переноске, мы оказываемся в новой электричке и едем еще минут сорок до станции «Кейо – Тама Центр». Своих ног я уже не чувствую.
Интересно, как их называют? С куклами-то все понятно, MSD и YoSD, а вот с людьми? Может быть, чиби? Или котона? И все такие веселые! Я знаю! На это место наложены специальные чары, чтобы всем было хорошо и весело! 
После недолгого приветствия принцесса Хаппи, оказалось, так зовут ведущую шоу, попросила подойти всех, у кого сегодня праздник, к сцене. Ну вот, теперь за этой толпой мне ничего не видно! И подойти не могу, и праздничной карточки, как у остальных у меня нет, а я уж обрадовалась!
Мы спускаемся по ступенькам и идем к нашему месту, где хозяйка оставила сумку. Вот это да! Рядом с сумкой лежит подарочная коробка, перевязанная ленточкой, на коробке написано мое имя, а наши соседи загадочно переглядываются и смеются.
Давным-давно, почти тысячу лет назад жил-был мастер, который делал кукол. Искусство его было настолько чудесно, что все считали, будто у каждой его куклы есть душа - от самого момента создания. Это и правда было так, ведь в работу он вкладывал все тепло своего сердца. 
Случилось так, что той же ночью в дом Мастера проникли воры. Они искали волшебную принцессу. Кукольник пытался их остановить, но они жестоко убили его. Однако спрятанное сокровище нечестивые люди так и не нашли. Красавица осталась на многие годы забыта и потеряна в своем потаенном убежище.
или 
Лиззи Томпсон была невероятной, без преувеличений. Про таких говорят: «Высший класс!» и присвистывают. Тоненькая, с точёной фигуркой, смешливая, стриженная под мальчишку блондинка с огромными оленьими глазами. Настоящий алмаз, из редкого сорта тех малышек, кому прощают всё. Тех, кого действительно носят на руках, потому что они того стоят. На Лиззи все парни в их смене смотрели, как на богиню. А она смотрела так на Элиса. Робко, выжидающе, покусывая совершенные коралловые губки. Ему это казалось невероятным. Так- на такого обычного него. Элиса сложно было назвать мужественным, да и на аристократичного принца на белом коне он не тянул. Из орудий привлекательности от бога ему достались только светло-голубые наивные глаза и худощавая фигурка. Конечно, он встречался до этого с девчонками, мало того, с одним парнем. И него даже был секс! Всего три раза, но был же. В то время это казалось приличным опытом. Однако ничего подобного, как с Лиззи, Элис пока не испытывал. Быть любимым впервые – это почти тоже, что потерять девственность. Что-то такое из разряда «Вау, это реально происходит» и «Вау, это происходит со мной» плюс «Боже, как странно и больно». Дни пролетали под беглыми влажными взглядами карих глаз, девушка молчала, и он молчал.
И он уже знал, что за этим последует, чего от него хотят. Щелчок – и всё повторялось, как в старинном танце, одни и те же фигуры. Не то что бы это его напрягало или злило, Элис вообще никогда не напрягался и не злился. Но где-то в глубине души настойчиво и печально скребли кошки. Правда звук недовольства за годы однообразных свиданий и расставаний стал почти неразличим, он шёл совсем из каких-то глубин и дебрей, будто приглушённый подушкой. Подушка была розовой, пухлой, в форме сердца с крылышками, у неё было своё имя – добродушие Роланда. Дар и проклятие Элиса – видеть во всех людях и в ситуациях только хорошее. Это обижало тех, кто влюблялся в него по-настоящему. Встречи, секс, смски, валентинки, он всё делал старательно, прилежно. Но такие, как одна из его бывших девушек Лиззи, всё равно разочарованно обрывали отношения словами: «Ты такой равнодушный». Были и другие, которым хотелось только использовать, подчинять, унижать. Белозубое, открытое добродушие голубоглазого паренька таких любовников только развращало. Ни с кем другим они не опускались до настолько грязных и жестоких вещей. Они испытывали Элиса, насколько хватит его терпения, долго ли он сможет трепыхаться, продолжит ли считать хорошими тех, кто делает с ним такое? И чаще всего эти вторые пугались сами себя. И бросали мягкую, послушную игрушку. Или как в случае с тем парнем, что был слишком ревнив, слишком испорчен. Когда друг Элиса – Милли в очередной раз заметил синяки на его запястьях и шее. Спокойный и тихий, он не кричал, не ужасался, он отправил Элиса в больницу, а тому человеку – они между собой всегда называли его «тот человек» - пригрозил полицией. «Тот» исчез без следа. Тогда в госпитале взрослый, немного высокомерный доктор отчитывал Элли, как ребёнка, за отношение к себе, к своему телу. А ещё там был симпатичный юноша, который лежал в соседней палате и вообще ни на что в целом свете не обращал внимания, кроме разве что своего планшета и плеера. Так вот, этот неразговорчивый малый подошёл к Элису в коридоре и процедил сквозь зубы: «Ты идиот». Элис не обиделся, он понял, что это забота.
За окном был город. И мир. И мир был прекрасен, потому что дышал и светился огнями фонарей, фарами и жадными глазами тех, кто ищет своё счастье. И тогда особенно остро царапались его внутренние кошки. «Шлюха!» - шипели они, выпускали когти из своих мягких лапок прямо в его сердце и довольно урчали. Но сегодня всё было иначе. Подоконник – это его подоконник. Пижама. Глупая, смешная, с японскими осьминожками. В такие часы, когда становится безумно грустно и одиноко, пижама с осьминожками может стать доспехами, прочнее любых лат. Элис вертел в руках сигарету. «Его» сигарету. Сам блондин не был курильщиком. Но теперь ему что-то захотелось. Он бессмысленно улыбался и уже собирался закурить, хотя это было совсем не в его стиле, как вдруг вздрогнул от жаркого дыхания на своей шее. Сначала было только дыхание, потом через мучительное мгновение, которое тянулось и текло невероятно долго, стеклом, вулканической лавой, потом случился такой желанный поцелуй. Горячий язык Кори нарисовал на коже между линией волос и спиной лежащую восьмёрку. Элис шумно выдохнул и как-то неловко сполз с подоконника прямо в руки единственного, кого выбрал сам. 
Но сейчас всё было не так, как раньше. Хотелось выть, хотелось кричать, хотелось больше и больше Кори, ещё больше, чем возможно получить. Этот секс не был правильным и красивым. В нём не было ничего правильного. Ни грамма теории «вселенской любви». Элис отдавался не чтобы сделать кого-то счастливым, не ради привычной похоти, когда низ живота наливается расплавленным свинцом и эта пылающая тяжесть ищет выхода. Татуированные руки бегали по его груди, сжимали бёдра, а беловолосый мальчик, у которого было так много любовников и любовниц, нетерпеливо постанывал под простыми неумелыми, чуть грубоватыми касаниями. Ресницы дрожали в свете фар, в свете фонарей и жадных глаз, так далеко внизу. Губа закушена, чтоб не сорваться, не превратиться в зверя. Это происходило просто, потому что теперь он сам, Элис, хотел. Он любил, он выбрал. Без логики, без смысла, совершенно без добродушия. Да пошло оно, добродушие! На секунду кошки проснулись, сомнения зашевелились в душе, поднимая горечь недоверия. Тогда чуть не плача, он спросил:
Реджи выпрямился и посмотрел на город так же, как несколько минут назад смотрел этот господин. Он сделал вид, что задумался, хотя для себя всё решил с самого начала. Тёплые порывы летнего ветра трепали мягкие волосы парня. Он даже прикрыл глаза от удовольствия и позволил себе забыться на несколько мгновений.
Надев белый халат, доктор Ричард посмотрел в зеркало на свою небритую физиономию и вздохнул, начался ещё один рабочий день в Кроби-больнице.
та история не так давно случилась в городе под названием N, в маленьком одноэтажном светлом доме, что стоял на самой его окраине, граничащей со Старой Страшной Свалкой.
а уж... Не о том он мечтал, когда с завидным упорством пытался устроиться в эту небольшую, но привлекательную конторку. Будущие коллеги казались не только на редкость творческими и талантливыми людьми, но и в целом производили впечатление сплоченной команды, где у каждого было свое дело и все они были частями слаженно работающего механизма. И как раз этого ему и не хватало, быть частью чего-то большего. Он вообще давно пришел к выводу, что в его случае нет способа влиться в социум лучше, чем посредством любимой работы. С детства он был очарован скульптурами и куклами. Являя собой по сути человека безмерно одинокого, он неизменно видел в них нечто большее, чем просто игрушки: верных спутников и молчаливых друзей. А творения «Кукольного замка» заворожили его с того самого момента, когда он впервые увидел их фото. 
помню все и никогда не смогу забыть. Он отобрал у меня все: друзей, город, дом, историю, достоинство и уважение, но он не смог забрать память и имя. Я помню все, помню, как впервые на наших прекрасных и тихих улицах появилось оно: грязное, истощенное, изможденное существо, замотанное в тряпки. Я видела, как мои друзья, жалея его, приносили еду, как соседи делились одеждой, как сограждане предлагали приютить его. Оно выглядело жалким и подавленным, его постоянно трясло, а длинная шея, казалось, скоро сломается под тяжестью огромной головы. Кто бы мог подумать, что оно будет способно на такую подлость? О, если бы я только знала, я бы своими руками переломила эту шею пополам и выдернула крючок из его головы, лишь бы навсегда избавиться от него, растоптать полиуретановый скелет. Но я была глупа и наивна. Мы все были такими и жестоко поплатились за это. 
ихие шаги разбивались о высокие стены, захлебываясь о плотную вату тишины. Узкий проход лабиринта вел куда-то вдаль, теряясь и растворяясь во мраке неизвестности. Темнота скользила по лабиринту вслед за неприметным отблеском оранжевого фонаря, все глубже засасывая в свое нутро все живое вокруг. Идти приходилось осторожно, почти наощупь, лихорадочно касаясь шершавого кирпича кончиками пальцев. Тропинка под ногами была влажной и немного липкой, но Юу почти не обращал на это внимание. Все внимание парня было сосредоточено на нем.
шкафу на полке, похожей на книжную, стояли две прекрасные куклы. Словно вышедшие из сказки принц и принцесса, они завораживали именно своей кукольной красотой, которую не встретишь у обычных людей. Но не было детей, которые в них играли, да и не многие люди могли на них посмотреть - это были не просто игрушки, что носят во двор. И пусть они были любимы своей владелицей, которая давно уже была не ребенком, когда купила их, эта чудесная пара всегда стояла на своей полке. Даже стекло в шкафу было темнее оконного, чтобы солнечный свет не мог испортить этих прелестных кукол. Да и девушка, когда доставала их, чтобы сделать пару фотографий, больше похожих на великолепные картины, обращалась с этим маленькими шарнирными людьми, привезенными из Японии, крайне осторожно чтобы не испортить их искусно нарисованные лица, чтобы не испачкать и не помять их дивные наряды. 
з склези закоулков трущоб и скрипа черепиц обветшалых крыш, туманных отзвуков рассвета и кровавых брызг заката, перезвона росы в стеблях луговых трав и шепота облаков в вышине ветер ворует сказки.
окупка у Dollzone:
сть на свете чудесная страна. В этой стране всегда царствует теплое лето, небо – одно огромное озеро, в котором днем весело плещется жаркое солнце, а ночью тихо плывет по водной глади луна. Это место, где живут самые удивительные существа, которых никогда не видел простой человек, место, где всё возможно… место, где я был когда-то давным-давно. И мне нужно было срочно вернуться назад.
